Авангардные куклы Пауля Клее
Перчаточные куклы Пауля Клее, созданные им в 1916-1925-х гг., стали результатом его давнего восхищения народным кукольным театром и сотрудничества с группой «Синий всадник». Он полностью разделял установку ее основателей на пропаганду нового искусства, которое должно включать «не только самые смелые эксперименты, но также и традиционное искусство, искусство «примитивных народов» и детское творчество».
Как и многие другие художники, он обратился к этой теме с изначальным желанием поучаствовать в игре собственных детей. Идея кукол для детского домашнего Касперл-театра (немецкий народный театр, аналогичный театру Петрушки) родилась, по словам Клее, из театральных представлений мюнхенской ярмарки. Кроме того, сам Мюнхен в то время был не только Меккой художников-авангардистов, многие из которых разделяли идеи П. Клее о плодотворности связи искусства и детства, но также и европейской сценой кукольного театра, все больше привлекавшего профессиональных художников.
Куклы П. Клее до сих пор неоднозначно воспринимались исследователями творчества художника. Известно, что он сам отказывался экспонировать их на выставках, рассматривая как домашнее творчество.
Значимость кукол для творчества П. Клее подтверждает тот факт, что, появившись вначале в традиционном наборе образов Касперл-театра, вскоре они переросли его, расширив образный ряд портретами общественных деятелей, коллег и друзей художника, придуманными персонажами. Неслучайно и то, что период создания первых кукол совпал с началом экспериментов П. Клее в скульптуре.
Можно предположить, что они стали своеобразным опытным полем, где оттачивалась форма, адекватная создаваемому образу, и где художник стремился воплотить свои творческие устремления. Так, легко обнаруживается сходство между некоторыми небольшими пластическими работами этого периода (например, «Голова верблюда», «Смерть в маске мумии», 1915) и куклами.
Головы большинства кукол изготовлены из гипсовой массы, моделированной в марле. Это объясняет своеобразную фактуру лиц, которые покрывались типичным для Клее красноватым грунтом, затем белой лицевой краской, по которой уже писались детали. Особенностью почерка П. Клее стало использование под слоем основного материала самых различных предметов: от спичечных коробков до ореховой скорлупы. Причем эти материалы полностью не камуфлировались , выступая как важная составляющая формы. Этим, а также той небрежностью, с какой художник замешивал массу и лепил, он подчеркивал рукотворность своих кукол, их «наивность» и видимое техническое несовершенство.
Пауль Клее — первый художник, который назвал рисунки детей и сумасшедших настоящим творчеством (лет за 10 до того, как об этом начали писать первые книги). Теоретик искусства, который умел быть крайне несерьезным, когда говорил о главном. Пауль Клее — интеллектуал и визионер. Без противоречий. Он был уверен, что материальный и видимый мир — лишь один из миров, доступных человеку. А потом Клее умирал от страшно материальной болезни, склеродермии, приносящей боль с каждым движением — этот мир словно хотел навсегда стать единственным в его жизни, заставить Клее бросить здесь якорь и не искать больше других миров. Он почти не вставал с постели, но за этот последний, самый тяжелый, год своей жизни написал рекордное количество работ — 1200! К черту якоря! Так говорила еще его бабушка.
Ну, она не говорила «к черту», и о якорях тоже не наверняка, она просто отбила маленького Пауля у других взрослых и настояла, чтоб ему разрешили писать и рисовать левой рукой. Это она первой подсунула внуку цветные мелки и позволяла изображать все что вздумается, обеими руками сразу. Этот трюк профессора Клее с двумя руками через много лет не раз заставит студентов Баухауза открыть рты в изумлении. Свои детские рисунки Клее позже бережно наклеит на картон, назовет и включит в каталог работ,который он вел на протяжении всей жизни.
Дальше Паулю приходилось отбиваться от мира самому. И хотя уже в 11 лет он получил специальное предложение играть на скрипке в Бернской музыкальной академии, к 19 годам все же смог убедить родителей-музыкантов, что ему не место в оркестре, его дело — живопись. После обучения в Мюнхенской академии художеств и традиционной для всех молодых художников поездки в Италию, он вернется в Берн. Много рисует и читает теоретических работ, продолжая зарабатывать на жизнь проверенным делом — работой в муниципальном оркестре.
Скрипку Клее никогда не забрасывал — очень любил поиграть перед тем, как взяться за кисть. Настраивался. И есть что-то закономерное и очевидное в том, что женой художника стала пианистка. Лили Штумпф была виртуозным музыкантом, отличным педагогом и удивительной женой. Это она уже после свадьбы с Паулем Клее в 1906 году будет зарабатывать деньги, и даже после рождения сына Феликса в 1907 — все равно она. Даже сейчас, во время почти победившего феминизма, такое распределение сил в семье нельзя назвать привычным, а в начале ХХ века это был настоящий переворот,дававший почву для язвительной психоаналитики последователям Фрейда. Зато Феликс был одним из счастливейших мальчишек во всей Вселенной. Пока мама работала, папа кормил его, ходил в магазин и делал для него театр. 50 кукол, которых создал Пауль Клее для домашнего театра своего сына, с гипсовыми и металлическими лицами,в фантастических нарядах, смешных и страшных, сейчас включают в экспозиции самых масштабных выставок художника. А Феликс Клее, когда вырос, вспоминал: «Мой кукольный театр превратил меня в волшебника, имевшего успех у всех, у молодых и старых» — и стал театральным режиссером.
Оказавшись в Германии, Клее попал наконец-то в нужное художественное окружение: «Синий всадник», Василий Кандинский, Франц Марк, Робер Делоне, работу которого«О свете» Клее переведет на немецкий. Заниматься домашними делами ему скоро станет совсем некогда.
Пауль Клее первым придумал автоматическое письмо, за что сюрреалисты запишут его потом в свои предшественники, он изобрел уникальные техники вроде процарапывания рисунка на затемненном стекле, за что его скоро позовут учить студентов в авангардистском Баухаузе. Процесс создания для него был всегда важнее готового результата, становление — важнее чем признание. Клее рождается как художник медленно и с наслаждением.
Отменный рисовальщик, чуткий к переменчивым формам окружающего мира, Клее тем не менее долго не мог справиться с маслом и заставить цвет жить в картинах. До тех пор пока не съездил в Тунис. Это путешествие, совершенное в 1916 году (уже после нескольких персональных выставок, участия во второй выставке «Синего всадника» и в Первом немецком салоне в галерее «Штурм») освободит наконец в Клее художника,который всю жизнь будет свободен от -измов, от влияний коллег и мэтров, который всегда будет неожиданным даже по отношению к себе прошлогоднему.
Именно таким должен был быть учитель Баухауза, самой революционной и авангардной школы для художников во всей Европе, которая целью художника видела не украшение мира, а его изменение. Он будет 10 лет вести здесь мастерские витража, текстильного и переплетного дела, создаст несколько теоретических работ, которые выйдут в серии«Книги Баухауза» и вырастит несколько поколений художников-ремесленников, у которых от Клее будет одно важное умение: не повторять слепо своего учителя, а иметь мужество быть свободными.
В начале 30-х Пауль Клее уйдет из Баухауза, не дожидаясь его скорого закрытия. Чтобы совсем ненадолго стать профессором Дюссельдорфской академии, встретить в своей мастерской людей с оружием, которые придут проводить обыск и в итоге изгонят опасного художника из академии, из города и из страны. В Швейцарии, куда уедет Клее,художественной жизни практически не было, его коллеги в основном эмигрировали в Америку, некоторые — в Советский Союз. У Клее не будет больше собственной мастерской, но она ему никогда по большому счету и не была нужна.
Он мечтал когда-нибудь вырастить произведение искусства как растение. Он умел разговаривать со змеями, и они его слушались. Он мог, гуляя по парку, чувствовать себя частью вселенной, как лист или кошка. Он оставался человеком без земного гражданства,кораблем без якоря и получил гражданство Швейцарии только через неделю после смерти. Но тогда Клее уже был далеко от Швейцарии.
